(повесть)
1. А у нас во дворе…
Никто бы из нас не смог тогда объяснить почему мы стали их преследовать. Получилось как-то само собой: во дворе каждая необычная мелочь или движение имеют принципиальное значение, если тебе не исполнилось еще десяти.
Нас болталось по двору целая футбольная команда - человек десять. Старшему - двенадцать. Их было двое: "чужак" - уже взрослый, высокий парень (мы его никогда раньше не видели), и девушка в желтом платье. В наступивших сумерках кто-то все же узнал старшую сестру Васьки Чеснокова.
Чеснока мы знали очень хорошо. У них - мальчишек которым было по шестнадцать - была своя компания. Они собирались на "уголке" или другом ходком месте и, разглядывая прохожих, вели какие-то серьезные разговоры. Вынимали из-за пазухи и показывали новых голубей, «стреляли» у проходивших закурить, и беспрерывно сплевывали слюну, как-то по-особенному интеллигентно цыкая передним зубом. Мы только еще учились так цыкать, поэтому постоянно ходили с заплеванным подбородком. В общем, мы, конечно же, уважали их.
Итак, старшая сестра Васьки Чеснокова целовалась вовсю на лавочке за Детским садом. Она для видимости уперлась локтем в грудь этому парню, но и не думала отпихиваться! Нам прекрасно были видны эти нюансы. "Чужак" склонил к ней голову и, закрыв Чеснокову плечами, застыл как замороженный. У нас перехватило дух. Мы полезли еще ближе: нас было много, а когда нас много, все начинали беситься и чувствовать странную отвагу.
Наше нахальство скоро обнаружило себя. Они насторожились и стали всматриваться в кусты где мы толкались и ерзали. Вдруг "чужак" вскочил и ринулся в нашу сторону...
В кустах, разумеется, нас уже не оказалось, но они все-таки решили переменить место. Пока мы огибали Детский сад, мы чуть не потеряли их из виду. Но наш авангард заметил, как чесноковская сестра вместе с «чужаком» перелезали через забор Детского сада, затем спрятались в беседке с красной жестяной крышей.
Вид взрослой девчонки, неуклюже, перелезающей в темноте через забор, так необъяснимо нас будоражил, что мы заметались у ограды Детского сада, как лисицы в клетке. Мы изо всех сил напрягали зрение, пытаясь рассмотреть, что же происходит внутри беседки, но там было абсолютно темно. Нас лишили зрелищ!
«Месть» с нашей стороны не заставила себя ждать: мы принялись собирать бульники…
Через минуту открыли навесной огонь. Камни с грохотом ударялись о железную крышу и отскакивали в траву. Но противник не спешил капитулировать, хотя по нашим расчетам сидеть там было невыносимо.
Как только канонада чуть стихла, из беседки выскочил "чужак" и снова бросился за нами. Мы давно ожидали этого и «рванули» кто куда.
В общем, пришлось им оставить «наш» Детский сад…
Когда они «отступали» у чесноковской сестры лицо было бледным и она старалась не смотреть в нашу сторону. Наверное, ей было стыдно, а, может, и тревожно от того, что ее узнали.
Неожиданно "чужак" что-то сказал ей и один повернул в нашу сторону. Подавая нам знаки, он приближался так устало и миролюбиво, что стало понятно - он хочет просто "поговорить по-хорошему".
Подойдя, он некоторое время оценивающе смотрел на нас, потом спокойно и, чуть ли не извиняясь, сказал ТАКОЕ!.. Он сказал нам правду... Он все нам объяснил...
Мы, как по команде, потупились. Даже для самых бывалых такие откровения оказались полной неожиданностью. Нас изумило, что нас считают уже настолько взрослыми!
Конечно, мы сразу отстали. Быстро зашагали к гаражам, ворча друг на друга, что не понимаем серьезных вещей! Теперь мы все были за него, и хотя любопытство только усилилось, никто больше не оборачивался, чтобы посмотреть, куда они пойдут дальше.
Мы молча сидели на корточках у гаражей и сурово сплевывали между ботинками...
С тех пор, встречая во дворе Ваську Чеснокова, мы смотрели на него совсем другими глазами. Мы больше не уважали его...
2. Славка
Отметив свое десятилетие, мы вместе со страной оказались, вдруг, в космической эре. Теперь мы азартно вглядывались в ночное небо, стараясь первым обнаружить знаменитую "плывущую точку", и многие, как бы впервые, увидели звезды, совсем другие звезды... Заодно, каждый теперь точно узнал, где расположена Большая Медведица, потому что, если кто-то еще не знал - с десяток немытых рук тут же хватали бестолковую голову и поворачивали ее в нужном направлении.
Дворовые умельцы приостановили на время переплавку свинца и даже отложили в сторону пистолеты с резинкой и самопалы. Началось массовое производство ракет. Фольга от шоколадок и шоколадных конфет сделалась дефицитом. Обыкновенные расчески, которые прежде насильно запихивали в наши карманы, теперь требовались каждому, причем в огромных количествах. Расческа горела, как порох, и если обломанные зубья плотно завернуть в фольгу и поджечь с одной стороны – «ракета» начинала метаться и плясать, как чумовая. Чтобы она летела вперед, ее цепляли крючками к натянутой проволоке или нитке.
В нашей коммуналке проживало четыре семьи. В одной из комнат обитал Славка - парень чудаковатый, но хороший, добрый. Он был моим другом.
Однажды мы пришли из школы и не тратя времени на пустяки принялись крутить ракеты в моей комнате. Расчесок хватило ровно на две штуки. Прежде чем идти и запустить их во дворе, я предложил что-нибудь перекусить. Но Славка не мог оторваться от ракет - он все время смотрел на них... (Если Славка чем-то сильно интересовался, он был, как в тумане). Вдруг он сказал, что одну ракету надо запустить прямо из форточки!
Из форточки, конечно, было бы здорово, потому что тогда ракета полетела бы в космос сразу с третьего этажа. Но наблюдать за ней неудобно: окно на зиму заклеено, и высунуться мешало стекло. Я сказал, что лучше во дворе... Но Славка уже не слышал меня. Он влез с ногами на подоконник и чуть не свалил горшок с цветком.
Моя мама любила цветы, а зимой раскладывала между стеклами вату с бумажными розами и кусочками разноцветной фольги. Так все тогда делали. Всем, ведь, хотелось уюта и красоты.
Славка осторожно положил ракету на самый кончик рамы и полез в карман за спичками. Руки у него почему-то тряслись...
Я тоже залез коленками на подоконник, чтобы лучше увидеть, как ракета сиганет во двор.
Первой спичкой Славка только обжег пальцы, но уже от второй ракета зашипела и рванулась... Развернувшись, она нырнула как раз между рамами и стала злобно рыться в вате. Пламя! Пожар!..
Я и Славка соскочили с подоконника одновременно. В каком-то торжественном оцепенении созерцали мы как же ярко полыхает за стеклами!
Когда вата и розы сгорели дотла, мы под барабанную дробь сердец принялись откупоривать рамы. Я изо всех сил скоблил ножом почерневшую, облупившуюся краску, живо представляя, что теперь будет! Славка с тихим ужасом помогал мне...
Конечно же, гарь имеет свой непередаваемый запах, иначе бы соседи не постучали к нам так скоро. Все раскрылось... Славкина бабушка поволокла Славку домой, дернув его за руку так сильно, что я почему-то сразу посмотрел на часы. Вскоре пришел с работы мой отец, и пока он снимал пальто, ему уже все подробно доложили. Отец, бледный, медленно приоткрыл дверь - как будто в комнате была засада – и, даже не взглянув на меня и не сказав "Здрасте", сразу пошел к окну. Потом стал отстегивать ремень...
Нечего расписывать, как с тебя стаскивают штаны - ничего интересного в этом нет. Просто было обидно: поджег-то квартиру не я! Но у меня язык не поворачивался сказать, что это Славка. Славка, ведь, тоже считал меня своим другом!..
Я до конца выдержал экзекуцию и когда пошел по коридору «вымыть сопли», понял, что и Славке сильно досталось, потому что он орал за своей дверью, прямо как на улице!
В общем, мы пообещали, и больше дома ничего не жгли. Только плавили на плите свинец...
3. Чемпион
Наши дома построил большой завод. Строил для своих рабочих недалеко от заводской территории. Поэтому мои родители могли обедать дома. Часто в обед к нам приходил папкин сослуживец - дядя Костя. В такие значительные для семьи дни отец выставлял на стол "пивко", или даже "понемножку беленького". Мама всегда сердилась и очень переживала из-за того, что отцу еще целых полсмены работать, да еще надо было пройти через проходную! Но у моего отца была какая-то особенная профессия - "ИТР", и их с дядей Костей, наверное, очень уважали, потому что всегда пропускали через проходную "без звука".
Дядя Костя умел здорово играть на гитаре, и иногда, после обеда, затягивал песни, перебирая струны лоснящимися от селедки пальцами. Мне особенно нравилась "Тетя Шура", но почему-то считалось, что именно ее мне слушать пока нельзя, и дядя Костя, приподняв одну бровь, некоторые слова нарочно мычал, а не пел.
В такие минуты отец обычно начинал хвастать, что я - будущий знаменитый боксер, и что он отведет меня в "Крылья Советов". После этого он садился на корточки и предлагал мне стать в стойку. Я очень стеснялся. Тогда он легкими оплеухами нарочно задирал меня, и тогда я наскакивал на его выставленные ладони, молотя в них и справа, и слева под аплодисменты гостей. Со временем мои удары становились все чувствительнее, а его команда "Бокс!" все реже и неохотнее.
Но однажды отец был в особенно приподнятом настроении. В тот день у нас в гостях было несколько его сослуживцев потому что был какой-то праздник на заводе. Может быть от обилия гостей отцу особенно хотелось еще раз продемонстрировать "будущее советского бокса».
Он как всегда присел на корточки и, предвкушая хмельные восторги приятелей, пригласил меня на "ринг". Но мне вовсе не хотелось боксировать. Прошло время и мне уже было неприятно, что на меня глазеют, как в цирке.
Отец хорошо знал мой характер. Он стал нарочито серьезно объяснять гостям, что я трушу... Я, конечно же, не мог стерпеть клеветы! Я только по-быстрому достал из гардероба шерстяные вязаные рукавицы, чтобы отцу было помягче в случае чего…
Стал в стойку. Отец, кажется, удивился, увидев, что я над ним возвышаюсь. Прежде, когда он садился на корточки, наши лбы оказывались точно вровень. Но он беспечно скомандовал: "Бокс!"...
Я стал вяло долбить в его ладонь, краснея от смущения. Отец отклонял ладонь то вправо, то влево, но слишком медленно, и я всякий раз успевал попадать. Зрители молчали. Особых восторгов не было.
Тогда, желая подбавить жару, отец неожиданно шлепнул меня ладонью прямо в лоб. Удар получился звонким, потому что рука у него, вообще-то, была тяжелая, а сейчас, после праздничного обеда, моталась как доска на пружине.
Я не ожидал такого - мы же так не договаривались! Из глаз выползли две слезищи...
Гости смущенно потупились, но чуствовалось, что они ждали большего от "советского бокса".
Отец назвал меня нюней и упрямо ткнул еще раз в лоб... Вот когда горячая обида пролилась в мою грудь! В горле что-то остро закололо. Я почуствовал, как страшно натягиваются жилки на шее. Никого уже не видя, я ринулся в бой…
Сколько раз и куда я попал определить было невозможно, потому что почти сразу же, не выдержав натиска, отец опрокинулся на спину и стал закрываться ладонями совсем не по-спортивному. Глухая защита – это, ведь, совсем другое! Дядя Костя поймал меня за руку и пытался оттянуть ее в знак победы. Я тяжело дышал...
Отец поднимался с пола с какой-то рассеянной улыбкой: он пока не решил - радоваться за меня, или рассердиться. Но восторги приятелей склонили его к благодушию:
- Я его в "Крылышки" отведу! - торжественно объявил он, облизывая припухшую губу. - Как думаете, выйдет из него чемпион?..
4. Мы
Понемногу мы подрастали. Мы расставались с детством, но чудеса преследовали нас. Это было время сильного движения: появилось телевидение, продолжали взлетать ракеты. Наши лайки - чемпионы мира! Станция вокруг Луны - опять мы впереди! Молодые американцы хотят изучать русский...
Слова песен нашего детства жили в нас и действительно волновали, сердце:
"И где бы ты ни был
Всегда над тобой
Московское небо
С Кремлевской звездой!"
Страна была на подъеме. У отцов ясная цель: вздохнуть после войны полной грудью и жить хорошо. И чтобы дети жили хорошо! И, казалось,- все движется вперед, что дальше будет лучше и лучше.
Это как здоровье: когда оно распирает человека, он чувствует себя прекрасно. Он ощущает, что может все! Космос - так космос! А если бы сказали: акванавтика - дали бы акванавтику! Настроения были именно такие. Каждый чувствовал, что решает общественную задачу. Что это он, персонально, вытягивает страну из разрухи на передовую линию. И каждый жаждал отличиться. Потому что за уважением страны обязательно следовало уважение соседей. И наоборот. Связка была прочной. Это был пик "социалистической мечты". И в наших детских ушах отовсюду звучало:
«Будь смелым и честным
В работе своей –
И всюду ты встретишь
Друзей!»
Человек в космосе! Опять общее потрясение! Физики процветали. От науки ждали очень многого. Вот тогда-то мы все, почти полкласса, решили идти в физики. Фильмы «Иду на грозу» и «Девять дней одного года» открыли нам новую религию. Мы страждали стать «послушниками» вузовских библиотек, и вскоре мы «ворвались» в заветные храмы...
Далее начиналась другая эпоха, длинная и нудная, как неприметное дряхление гигантского мощного тела. Но это уже другая повесть.
Copyright © МАСЛОВКА - художники, картины, биографии, фотографии. Живопись, рисунок, скульптура. 20-й век Все права защищены.
Опубликовано: 2005-12-31 (2297 Прочтено)
