ВЕРШААлександр ИЛЬИН ВЕРША
Когда собираюсь в деревню на каникулы, перед глазами все время стоит прямо-таки библейская картина: сижу среди гигантских камышей у пруда, и дергаю карасей.
И вот праздник наступил. Я проснулся одновременно с птицами, чем сильно потревожил двоюродных сестер. Ведь в такую рань встает только деревенский пастух дядя Коля, да еще моя бабушка, которая к тому времени успевала подоить корову, принести дяде Коле молока из сеней, дать ему кулебяку и вареных яиц и луку. Пастух уже "три дни столовался" у бабушки, потом пойдет столоваться в соседнюю избу и далее по деревне, потому что коровы пасутся у всех, и такой между всеми уговор.
Дядя Коля попил молочка, спрятал в подсумок завтрак, кряхтя и боком, как краб, спустился с крыльца и, "жахнув с оттяжкой" кнутом, угнал стадо в лес.
Я по-быстрому глотнул молока, на ходу запихнул в карман хлеба для рыб и выскочил из горницы. Ловить побежал в другой конец деревни: там был третий - самый глубокий деревенский пруд. Выбрал место. Послюнявил, размял и насадил хлебный катышек. Забросил...
Интересно наблюдать как грациозно извиваются в зеленоватой пучине черные пиявки, как бегают на ходульках по зеркалу пруда водомерки… и вдруг – первый, всегда неожиданный, круг от дрогнувшего поплавка… Волнующее чувство! Сразу сожмется сладкий комочек в груди и медленно, горячо зальет сердце.
... Я резко рванул. Пустой крючок со свистом вылетел из воды. Сорвалась!..
Решил опустить наживку поглубже, но поплавок сразу же лег на бок – дно… Пришлось доставать снова, но леска неожиданно натянулась… Я стал по-всякому дергать удилище, и вот из воды вместе с крючком вынырнула веревка!... Один конец веревки убегал вглубь пруда, другой оказался привязан к колышку, спрятанному в осоке у берега.
Я сразу понял: «Здесь секретное что-то!». Любопытство, и, главное, необходимость отцепить собственный крючок заставили потянуть за веревку…
Метрах в четырех от берега на поверхность стали выпрыгивать пузыри. Они поднимались со дна, растревоженного каким-то предметом.
Это была верша - большая плетеная корзина с узким входом для карасей. (Если тянуть ее быстро, карась не успевает найти выход).
Просовывать руку в темную дырку не очень-то хотелось. К тому же, внутри было тихо - не трепыхался никто. Только возились в иле две пиявки.
Я уже собрался отцепить крючок и закинуть вершу обратно, но, вдруг, почему-то обернулся... Незнакомый мальчишка в резиновых сапогах с отворотами решительно шагал ко мне, сжав кулаки. Я заметил кулаки еще издали...
- Зачем вынул? - выкрикнул он. Он приближался, шагая широко и твердо, как идут биться за правду, и я сразу понял, что вряд ли успею что-нибудь ему объяснить... Мальчишка был постарше, повыше ростом и, судя по щекам, вырос на деревенском молоке. Он подтолкнул меня грудью и хмуро обмерил взглядом, начав с моей кепки и закончив молнией на куртке...
- Хочешь в лоб дам? – без обиняков предложил он.
Я, почти не думая, отрицательно замотал головой.
Он несколько растерялся, словно, вдруг, оказался без дела. Рассеянно посмотрел мимо меня на пруд.
- Ты откуда приехал?
- Из Москвы.
- К кому?
- К бабушке.
- К Романовым?
- Да.
Мальчишка неспеша, словно в раздумье, нагнулся, поднял вершу и по-хозяйски вытряхнул из нее жидкую глину:
- Я ее вечером вынимаю, тогда рыба заходит... А однажды я четырнадцать штук поймал! - Он быстро заглянул мне в лицо, словно опасаясь, что я стану сомневаться.
Я с искренним изумлением посмотрел на вершу...
Мальчишка оживился. Стал вытряхивать вершу на совесть:
-Ты здесь на удочку не поймаешь! Только мелочь какую-нибудь.
Я с не меньшим удивлением уставился на пруд…
Тут он сильно ко мне переменился. Он вдруг сказал, что его зовут Мишка. Я сказал, что меня - Сашка. Он сказал, что прошлой осенью подстрелил двух уток, и еще бы подстрелил, только мать ругается из-за патронов. Я сказал, что играю в футбол лучше всех во дворе и еще умею заворачивать на лыжах. Тут Мишка стал так бахвалиться, что мне долго не удавалось вставить свое слово. У нас оказалось так много общего, что просто кошмар!
Потом на пруд прибежала моя двоюродная сестра, позвала полдничать. Она оказывалась везде, куда бы мы с Мишкой ни отворачивались, повторяя, что все давно остыло. Мы сначала отмахивались от нее, как от мухи, но когда она, обидевшись, побежала домой, я все же последовал за ней голодной трусцой.
Проскакав через всю деревню и уже подбегая к дому, я вдруг услышал сзади топот и тяжкие вздохи. Это опять был Мишка! Побелевшими от натуги пальцами он еле удерживал на животе тяжелую, мокрую корзину, и я даже удивился, как это он смог нас с ней догнать!
- А хочешь вершей половить?.. – Мишка задыхался. - На-ка, возьми!.. Или, погоди, - я ее сам заброшу, а тебе потом скажу где колышек! - выпалил он и тут же понесся с корзиной обратно.
Copyright © МАСЛОВКА - художники, картины, биографии, фотографии. Живопись, рисунок, скульптура. 20-й век Все права защищены. Опубликовано: 2005-12-02 (2258 Прочтено) [ Назад ] |